Кроме того, что я написала в прошлом посте, недавно я ходила на спектакль Гришковца, где он рассказал, что машинисты поездов дальнего следования не едут всю дорогу от начала до конца. А едут до ближайшей развязки и обратно. То есть никакой романтики.
Но самое главное случилось вчера. Максофраин, который я себе вкалывала в великой печали и становилось мне хорошо, оказывается, содержит яд.
Это я про рассказ "Прятки". Такой ужас я в последний раз испытывала при прочтении геймановского "Никогде".
Кажется, теперь очередь приятного открытия.